Как не довести белого медведя до полного исчезновения? Чем чревато активное освоение Арктики? Возможно ли сосуществовать человеку и хищнику на одной территории? Об этом и не только рассказали ведущие специалисты по белому медведю Виктор Никифоров и Никита Овсяников.

Как вы относитесь к объявлению Года экологии в России? 

Никита Овсяников: Провозглашение Года экологии, безусловно, важное событие. Это повод еще раз привлечь внимание к проблеме сохранения белого медведя. Ситуация в отношении этого зверя требует большого внимания, потому что она критична и при этом абсолютно цинична.

Как мы знаем, многие виды на планете вымерли, во-первых, из-за прямого истребления в результате охоты, во-вторых, из-за исчезновения мест обитания. Белый медведь сейчас подвержен действию обоих этих факторов. Это та ситуация, когда вид нуждается в максимальной защите, чтобы пережить глобальное потепление.

Для белого медведя суть глобального потепления – не в повышении температуры. Это исчезновение морских льдов, и оно прогрессирует, что лишает мест обитания белого медведя.

В то же время в Западном полушарии продолжается охота на этого хищника. Все это может довести до момента, когда медведь будет подведен к критическому состоянию, когда восстановить популяцию уже будет нельзя.

В России концепция защиты хищника наиболее прогрессивная. Мы обеспечиваем ему законодательную охрану. Но для того чтобы она работала, ее нужно выполнять на практике. По нашему личному опыту, по опыту нашей страны, мы видим, что там, где исполнительная власть работает, где проявляет внимание к этой проблеме, ситуация очевидно улучшается. В Ненецком округе, мне коллеги говорили, губернатор относится к этому серьезно, полиция работает и борьба с браконьерством эффективна. А вот пример Чукотки – отрицательный.

В странах, где охота на белого медведя разрешена (Канада, США и Гренландия), говорят, что эта охота необходима для коренных жителей, что это их традиционное жизнеобеспечение. Поэтому ежегодно выделяется определенное количество квот на отстрел белых медведей (на Аляске много лет собираются ввести квоты, но так и не ввели, там охотятся без квот). Но разговоры об этом в XXI веке архаичны. Во-первых, в Канаде аборигены торгуют этими квотами для коммерческих трофейных охот, пользуются деньгами, которые получают от охотников, а это совсем уже не «традиционное жизнеобеспечение». Коренных охотников используют как интегрированный инструмент трофейно-охотничьего бизнеса. Какое отношение это имеет к сохранению их «традиционных культурных и духовных ценностей», когда они просто торгуют этими ценностями? Во-вторых, если индустриально развитые страны в XXI веке продолжают утверждать, что их коренному населению необходимо охотиться на белого медведя для «традиционного жизнеобеспечения», это фактически интерпретирует коренное население Арктики как людей, живущих в резервации и в прошлых веках. Мир изменился, в XXI веке у всего человечества другой технологический уровень жизни и другой уровень воздействия на животный мир. Коренное население Арктики – современные люди и разделяют технологические достижения, экологические проблемы и ответственность за сохранение видов животных планеты со всем человечеством.

Виктор Никифоров: Год экологии – отличный шанс для министерства природных ресурсов и других правительственных структур довести свои правильные призывы по сохранению белого медведя до реальных, практических шагов. Например, очень хорошая инициатива – запретить импорт шкур белого медведя на территорию России.

Сейчас необходимо поддержать органы МВД в борьбе с нелегальной добычей белого медведя. К сожалению, пока мы не можем переломить ситуацию и с торговлей шкурами белого медведя. В отдельные годы в российском сегменте интернет-рынка выставляется на продажу до 70 шкур белого медведя.

Не наведя порядок в борьбе с браконьерством, мы не сможем сохранить белого медведя в российском секторе Арктики.

Что сейчас происходит с популяцией белого медведя?

Виктор Никифоров: Считается, что мировая популяция белого медведя примерно 26 тысяч, из которых пять-семь тысяч приходятся на российскую Арктику, но точной цифры нет.

Эксперты утверждают, что основным негативным фактором этого хищника является процесс глобального изменения климата. Но кроме этого в мире ежегодно отстреливается более тысячи медведей.

Нам достаточно сложно влиять на охоту в Канаде, Гренландии или на Аляске, это проблема международного масштаба. Но на территории России мы вправе и можем навести порядок.

Эксперты и официальные лица озвучивают разные цифры по нелегальной добыче белого медведя в РФ, называется цифра до 200 медведей в год. Я специально изучал судебную практику борьбы с браконьерами. Так вот с 2000 по 2016 год только восемь уголовных дел довели до судебного разбирательства, и ни одно из них не закончилось реальным сроком. Браконьеры были амнистированы, получали условные сроки или штрафы, то есть отделывались легким испугом.

Поймать браконьера в Арктике на месте преступления почти невозможно. А пересылка, хранение и торговля шкурами белого медведя фактически не наказывалась. Были случаи, когда человек пересылал посылкой шкуру белого медведя, его ловили при получении посылки в другом городе, и в итоге он получал штраф 1500 рублей. С 2013 года в России вступил в силу закон, предусматривающий строгое наказание за перевозку, хранение, продажу шкур животных особо охраняемых видов, таких как тигр, дальневосточный леопард или белый медведь. За подобное преступление, совершенное группой, грозит лишение свободы от пяти до семи лет.

Мы уже упоминали позитивный опыт Ненецкого автономного округа, где благодаря вниманию губернатора Игоря Кошина и профессиональной работе управления МВД к суду было привлечено сразу несколько браконьеров.

Есть и негативные примеры. Почти всем известен ужасный случай на острове Врангеля, когда неразумные строители подорвали медведицу петардой. Видео попало в интернет и имело огромный резонанс. Помнится, следователи не могли попасть на отдаленный остров и провести следственные действия.

Там же 26 декабря 2014 года на окраине села Рыркайпий местные жители обнаружили застреленную молодую медведицу – два огнестрельных ранения в области живота. Об этом свидетельствуют и фото, сделанные на месте. О происшествии сообщили в местные органы МВД, а также в Федеральную службу по надзору в сфере природопользования.

Тем не менее ни Федеральная служба по надзору, ни представитель МВД не провели должного осмотра погибшего животного, тем самым фактически сорвали проведение расследования. В ответ на наше обращение о возбуждении уголовного дела мы получили ответ от УМВД по Чукотскому АО, что медведь погиб из-за ран, нанесенных другой особью. Мы еще раз обратились в прокуратуру ЧАО, указав на наличие пулевых ранений. Прошел еще год, ответа так и нет, а жителям села позвонили из прокуратуры и велели сжечь тело убитой медведицы. Вот простой пример “борьбы” с браконьерством на местах.

Никита Овсяников: Есть примеры от конкретных людей. В 2002 году к нам в Певеке в контору заповедника пришли ребята, которые на самодельных вездеходах шли по всей Арктике. Они рассказали, что жители поселков по северному берегу Чукотки им предлагали шкуры белых медведей, утверждая, что охотиться на белых медведей им теперь разрешено.

Этот всплеск браконьерства на Чукотке фактически был результатом подстрекательства, которым занимались несколько деятелей – импортировали идеологию об эксклюзивных правах коренного населения. Эта работа – лоббирование легализации охоты на белого медведя – продолжается и сейчас.

Но в наших национальных поселках живут нормальные люди. Абсолютное большинство и не хочет охотиться на белого медведя, им это не надо. Это не более чем разыгрывание этической карты, чтобы разболтать социальную ситуацию. Но я считаю, что такое подстрекательство должно встречать адекватную оценку со стороны не только общественности, но и исполнительной власти и не должно поддерживаться никаким образом.

Возможно ли узнать точное количество белых медведей?

Никита Овсяников: В Арктике просто невозможно провести такой учет, то есть ставить задачу дать оценку численности – абсурд.

Как правило, учеты исследователи проводят в районах, где медведи наиболее сконцентрированы, а потом экстраполируют на все площади. Так нельзя делать.

Что нам важно для понимания ситуации – отслеживать процессы в популяциях. Неважно сколько медведей – две тысячи или две с половиной. Популяция может прийти к внезапному краху, если демографическая ситуация неблагоприятна. Важно – куда идет тренд популяционный. А на это можно ответить, только наблюдая за демографическими процессами. И условия для проведения таких исследований есть.

Сейчас Арктику активно развивают, много компаний пришло. Как избежать конфликтов? Как снизить влияние человека на белого медведя? 

Виктор Никифоров: Тема крайне актуальная. В Арктику пришли крупные промышленные компании. На Север попадает все больше людей, у которых никогда не было практики контакта с белым медведем и которые ничего не знают о его биологии и поведении. Но это не проблема белого медведя, это проблема человека. Зверь тысячи лет проживал на этой территории. Тот, кто пришел на его землю, должен быть готов к встрече и знать, как себя вести. Компании обязаны потратить часть средств, чтобы обучить персонал, и разработать комплекс мер по минимизации конфликта между белым медведем и человеком, чтобы сохранить здоровье людей и жизнь строго охраняемого вида.

Никита Овсяников: Во-первых, то, что сейчас происходит почти повсеместно, я имею в виду прикормки белых медведей (интернет полон фото и видео с такими сюжетами) и отправление на работу в Арктику неподготовленных, непроинструктированных людей, создает опасность для жизни и здоровья людей в Арктике. Кормить медведей и фотографироваться с ними – очень популярно. Типичная ситуация, когда мишка приходит к поселению человека или к кораблю. Первым делом его начинают кормить. За такие развлечения должно быть определено серьезное административное наказание, потому что это создает угрозу жизни людей. Медведь получил пищу из рук человека и понял, что это источник пропитания. Когда он увидит человека, побежит к нему, чтобы получить еще.

А во-вторых, это прямая провокация к тому, чтобы отстреливать краснокнижного хищника, охраняемого в России законом. Если конфликт разовьется, разумеется, люди будут требовать отстрела. А ответственное агентство будет давать такие разрешения, потому что не захочет брать на себя ответственность.

Эта ситуация совершенно легко решаема при наличии административной воли и требований дисциплины. Руководитель может и должен обеспечивать это.

Виктор Никифоров: Что касается инструкций. У меня хороший контакт с персоналом полярных метеостанций, периодически они получают методические указания, что нужно делать при встрече с белым медведем. Указания приходят в форме приказа руководства Гидромета, в котором прописаны конкретные шаги, что нужно делать. В этих инструкциях есть и разумные вещи, но когда доходим до самого главного, до контакта человека с медведем, начинается какой-то ужас. Там конкретно провокационные шаги, что просто могут спровоцировать человека на убийство медведя и привести к трагическим событиям. И это официальные документы, которым работники обязаны следовать.

Никита Овсяников: Некомпетентные рекомендации по поведению при встрече с белым медведем не просто могут привести к трагическим последствиям, они неизбежно приведут, если кто-то будет этим инструкциям следовать. Недавний пример – рекомендации, утвержденные в январе 2017 года Росгидрометом, где при нападении белого медведя рекомендовали «ложиться на землю…» Этот официально выпущенный документ – некомпетентная компиляция, содержащая кроме ряда бесполезных позиций еще и абсолютно безответственную и опасную для жизни рекомендацию.

Там нет правил поведения, которые реально могли бы предотвращать конфликтные встречи с белыми медведями и купировать агрессию нелетальными средствами, если до конфликта все-таки дошло. В вопросе безопасности нужны не рекомендации, а правила. Здесь полная аналогия с вождением автомобиля. Когда вы садитесь за руль машины, вы следуете правилам. Вам не рекомендуют нажать на тормоз, если вы видите красный свет, вы должны это сделать. Точно так же в Арктике. И вывод здесь очень простой: такие правила должны разрабатывать профессионалы.

Единственная технология, основанная на долговременном изучении поведения медведя при встрече с человеком, это та технология, которой я сейчас учу людей. Убежден, что такой подход, то есть разработка технологии безопасности на территории крупного хищника, должна применяться для всех видов хищников.

По вашему мнению, какие способы наиболее оптимальны для изучения белого медведя? 

Никита Овсяников: Способы, которые дают объективную информацию. Но как я сказал, мы хотим знать, как живет зверь, естественным путем. Поэтому мы хотим как можно меньше влиять на него. Это не только этическое, но и методологическое требование – изучать процесс жизни зверя, не влияя на него.

Во-первых, в тех случаях, когда нужны образцы, например, генетического материала, сейчас уже хорошо разработаны методы взятия образцов без преследования зверя, без обездвиживания его, без совершения над ним никаких актов насилия.

Во-вторых, обязательное условие – это базисное популяционное исследование, долговременные наблюдения процессов в популяциях. Только наблюдая процесс, мы можем понять его механизмы и факторы, которые им управляют.

У нас, в России, есть еще места, где можно проводить подобные исследования. Это, например, земля Франца-Иосифа. Для того чтобы проводить реальные полевые исследования, надо жить в поле и терпеть некоторые лишения. Наука требует жертв, но эти жертвы должны приносить ученые, а не животные.

Виктор Никифоров: Хотел бы добавить, что дикие животные не должны замечать, что их исследуют ученые. Это должно быть основным принципом. Наука сейчас продвинулась, есть современные фоторегистраторы. Ученые способны брать генетические образцы просто со следа белого медведя, по отпечатку. Можно получать огромное количество информации от животного, не причиняя ему боли, потому что использование тяжелой техники доводит медведя до стресса, а также стоит колоссальных денег.